Ромка

Здравствуйте! Проходите. Вот сюда, налево, в гостиную. Разрешите представить: это Рома. Роман. Да, тот самый. Ром... Ромка встаёт. Приветствует вас (весьма неопределённо). И...после короткой паузы направляется в соседнюю комнату. На пару секунд наши взгляды встречаются, и в его глазах я вижу несокрушимое спокойствие сфинкса. "Это твои гости, а не мои, занимайся ими сама", - говорит этот туманный серо-зелёный взгляд. Иди, Ромочка, иди... Тебе скучно с нами. Только, ради Бога, не подумайте, что Рома нелюдимый, угрюмый ворчун. Напротив! Если у вас случится какая беда, мой вам совет - поделитесь ею с Ромкой. Он вас очень внимательно выслушает и никогда не осудит, о чём бы вы ему ни поведали. Правда, его мыслей вы не узнаете никогда. Таков уж он, моё сокровище. Да, сокровище. Красивый, правда? Гибкое, мускулистое тело, загадочные глаза. И шелковистые тёмные усы. Тёмные, хотя Ромка скорее блондин, чем брюнет. Это придаёт его внешности некую экзотичность, вы не находите? Когда я шутки ради пытаюсь потрепать эти самые усы, он страшно злится. Усы - его гордость и достоинство. Да, при всей своей доброте Рома очень горд. И независим. Вечерами он обычно уходит из дома, возвращаясь лишь через несколько часов, а то и вовсе утром. Я давно к этому привыкла. Лишь бы вернулся назад. Воскресенье. Полдня мы валяемся в кровати. Ближе к вечеру я вяло составляю посуду в раковину. Ненавижу мыть посуду. Домработницу нанять, что ли? Я, конечно, могла бы позволить себе такую роскошь. Материально и жильём обеспечена - так, кажется, пишут в объявлениях для знакомств? Объявления... не нужны мне никакие объявления! Совершенно верно - у меня есть Ромка. И домработниц тоже не надо. Почему-то противна сама мысль, что в наш уютный семейный мирок будет вторгаться кто-то чужой. Хотя мы, конечно, не настоящая семья. Полусемья. Нас двое, а я всё равно...одна. Вы, наверное, жалеете меня. Не надо. Я вполне довольна своей жизнью. Восемь часов вечера. Ромка ушёл. Выключаю телевизор (одна муть) и с чашкой чая устраиваюсь в своём любимом зелёном кресле. Обивка на подлокотниках у него давно уже протёрта до дыр. Можете себе представить, как оно смотрится в моей бело-розовой спальне? Мне всё равно, как оно смотрится. Оно из квартиры мамы. За три года боль утихла; да, это правда, время лечит всё. Постепенно, незаметно горе превратилось в грусть, на смену которой пришла странная бесчувственность. "Плачь, Оленька, плачь", - шептала тётя Галя на похоронах, прижимая меня к себе. "Легче станет". Но я не могла плакать. Помню, как хотелось изо всех сил закричать от ужаса и боли. А я только в бессилии теребила руками белый кружевной покров и не отрываясь смотрела на мамины плотно сомкнутые, слипшиеся ресницы. Мне понадобилось почти три года, чтобы привыкнуть к мысли, что мамы больше нет. Чтобы научиться жить без неё. Я сильная. Я выдержала. Но во мне словно что-то сломалось. Куда-то ушли все чувства - и ненависть, и радость, и любовь...Иногда я думаю, что костлявая смерть унесла не только маму, но и моё сердце. Большую его часть. Мне остался лишь маленький кусочек - в нём как раз хватает места для Ромки. Наверно, так уж устроен человек : он должен любить. Хоть немного. Хоть кого-нибудь. Иначе - что это за жизнь? Ромка спас меня от одиночества. Однажды просто попросился ночевать. С того вечера мы живём вместе. Вынимаю тоненькую стопку фотографий из письменного стола. Отвлечься. Вот оно, прошлое, всё передо мной. Да нет же, не всё. Лишь несколько кадров из жизни обыкновенной женщины, теперь уже не очень молодой и наверняка некрасивой. Самой старой фотографии тридцать лет. Пожелтевшая, с надорванными углами, испачканная клеем, а глаза всё те же, и та же улыбка провинциального Казановы. Слава. Вячеслав. Какими же наивными мы бываем в семнадцать лет! Ты поиграл со мной месяц, как с куклой, и исчез. Мне тогда казалось, что я умру... Смешно... Другое лицо. Антон. Вежливый, интеллигентный и очень скучный. Наверное, Антоша стал кому-то заботливым мужем. Помню, он был очень настойчив и - если признаться честно - в общем-то недурён. Но я с детства ненавидела серость, меня привлекало всё яркое, необычное. "Ну и вкус же у тебя, Олька", - усмехалась мама. "Ты посмотри на себя... попугайчик!" В магазине я хватала самые пёстрые платьица, и мама всегда оставляла выбор за мной, хоть и посмеивалась частенько, называя попугайчиком или павлином. Всё яркое линяет... Как поздно я это поняла! Слишком поздно. Интересно, что ты сказал бы обо мне сейчас, Антон? Что моя жизнь "не сложилась"? Возможно, ты не поверишь, но мне уже не о чем жалеть. Я живу совсем неплохо в своём тихом, уютном доме. Зарабатываю хорошо, в свободное время вожусь в саду, выращиваю розы... Ты помнишь, как я любила розы? нет? неважно... И самое главное - я не одна. У меня есть мой Ромочка. Ромочка, который каждый вечер уходит из дома, повинуясь зову ночного города. У него там своя, особая, недоступная мне жизнь. Свои приятели, враги. И, конечно же, дамы. Что же? Пусть. Я не стесняю его свободы. Ещё ни разу не было так, чтобы Ромка не вернулся на следующий день домой. Он возвращается, а значит, любит меня. Ромка любит меня не потому, что я красива. Увы, годы сожрали мою красоту. Конечно, и в 46 лет можно быть привлекательной. При желании. Желания нет. Мне иногда кажется, что я высохшее дерево. Погасшая свеча. Нет, не совсем погасшая. Крохотный огонёк ещё тлеет : это моя привязанность к Ромке. К доброму, ленивому, избалованному Ромке. Ему всё равно, как я выгляжу. Сколько вешу. Он принимает меня такой, какая я есть. Я знаю, он благодарен мне за то, что я взяла его, оставшегося без крыши над головой, к себе. Кормлю его, холю и лелею. Моя нежность к нему сродни материнской. Он - мой мир. Помните такую песню, её пел Виктор Цой: мне кажется, это мой мир. Мне кажется, это мой сын... Стопка фотографий выскальзывает из рук. Разные лица, разные судьбы. Лишь одно у них общее - ни один из них не стал моей судьбой... Семь фотографий за тридцать лет. Сколько их было ещё, мужчин, знакомых, друзей, для меня теперь уже безликих, безымянных, оставшихся позади, где-то там, далеко в сумерках прошлого... Одиннадцатый час. Пора спать - завтра на работу. Интересно, где сейчас мой Ромка? Эй, ты, сидящий за рулём! Убери ногу с газа. Видишь кота на ночной дороге? Осторожно, умоляю. У меня, кроме него, никого нет.